В прокате — фильм Франсуа Озона «Что случилось осенью» (Quand vient l’automne). Михаил Трофименков считает его самым классическим в хорошем смысле слова, самым прозрачным и самым человечным фильмом штатного провокатора французского кино. Без фирменных двусмысленностей автора фильм не обошелся, однако без них Озон не был бы Озоном.
Деревенька в Бургундии. Размеренный быт пожилой и вопиюще респектабельной дамы Мишель (великолепная Элен Венсан), удалившейся в провинцию на покой из Парижа. Тяжеловесная, словно бы двести лет неизменная обстановка ее дома. Похожая на священнодействие процедура приготовления лукового супа. Сводки погоды из радиоприемника. Камин, согревающий Мишель в не слишком-то и холодном январе. Картофельная запеканка на столе. Службы в церкви с колоритным чернокожим кюре.
В общем, все хорошо, и нет никаких резонов полагать, что эта устоявшаяся жизнь вывернется наизнанку.
«Светская жизнь», от отсутствия которой Мишель вроде бы и не страдает, сводится к ежедневным, если не ежечасным, визитам старой подруги Мари-Клод. Героиня великой комической актрисы Жозиан Баласко, точно и неожиданно использованной Озоном в сугубо драматическом амплуа, тоже репатриировалась в сонную глушь из столицы и курит не вынимая: французские дамы старой школы — они такие.
Нет никакого диссонанса (разве что тревожные мурашки пробегут у привычного к вывертам Озона зрителя) и в том, что Мишель регулярно подвозит Мари-Клод к вратам местной тюрьмы. Там отбывает недолгий срок — начистил кому-то морду, что ли — ее сын Венсан (по-жигански обаятельный Пьер Лоттен). Он вот-вот «откинется» и тогда займется честным бизнесом, о котором мечтал, заведет свой собственный бар, одолжив денег у Мишель, и все будет хорошо. И вечеринка в честь открытия бара задастся на славу: разве что придется выкинуть на улицу перебравшего хама, но все обойдется без синяков, ссадин и вызова полиции.
Любимое развлечение подруг — походы в лес за грибами, в которых Мишель то ли не очень разбирается, то ли разбирается слишком хорошо. Дело происходит в январе, но, кто его знает, может, в Бургундии это самый что ни на есть грибной сезон. Как звонок и прозрачен зимний лес: Озон снимает его так, что, чудится, с экрана струится бодрящий воздух. Вот вернутся неразлучные подруги домой, отделят подберезовики от сатанинских грибов, заглядывая по ходу в справочник грибников, и все будет хорошо.
Мишель радуется: на каникулы к ней приедет по-парижски нервная и растрепанная разведенная дочь Валери (Людивин Санье) с обожаемым внуком Люка (Гарлан Эрлос), светлым до прозрачности мальчиком. Бабушка приготовит в их честь утренние грибы, которые, впрочем, ни она сама, ни Люка не едят, а ест только Валери, но все будет хорошо и как нельзя лучше.
Идиллия, что тут скажешь. Но чего-чего, а идиллии от Франсуа Озона ждать не приходится. Любовно, но иронично выстроенная пастораль постепенно, неторопливо не то что рушится, а как-то растворяется в неопределенности, тает, оплывает, на мгновение показывает зубы, чтобы тут же скрыть зловещий оскал за приклеенной улыбкой.
Далеко не сразу поймешь, что ключ к фильму скрыт в самом первом, вроде бы декоративном эпизоде: чернокожий кюре читает проповедь о Христе и грешнице. Этот ключ сближает Озона с католическими метафизиками французского кино от Робера Брессона до Мориса Пиала.
Да, оказывается, «Что случилось осенью» — кино вовсе не об изнанке буржуазной жизни. Не о том, что Валери отжала у мамы просторную парижскую квартиру, пусть и в спальном квартале. А теперь намерена отжать и деревенский домик. И не о том, что любовно приготовленные мамой грибы, мягко говоря, не пошли Валери на пользу. После чего дочь сочла маму слишком опасной особью и лишила ее радости общения с внуком.
И не о том, как объяснить внуку, что бабуля, как и Мари-Клод, обеспечила себе безбедную старость многими десятилетиями страды на ниве элитной проституции (особую радость доставляет приезд на похороны Мари-Клод их былых товарок). Ну и что тут такого? «Да, внучек, твоя бабушка была шлюхой, но, пойми, такое было время». Внучек все понимает: Франция, знаете ли.
И не о том, убил ли один персонаж другого, или так получилось, так совпало, такой удачный несчастный случай подвернулся. Прелесть фильма как раз в том, что Озон не расставляет точки над i. Он не про злокозненные интриги снимает, не о преступлении и наказании, которого, впрочем, никому и ни за что не последует. А о невыносимой легкости порока, о том, что все люди так или иначе монстры, но заслуживают прощения, о силе, которая претворяет помимо себя зло в добро, об отпущении грехов. И все, как Озон и обещал в самом начале фильма, будет хорошо и даже еще лучше.
